Мы - истребители - Страница 63

В перехвате участвовали три эскадрильи «Лавочкиных» и два разведчика на тех же «таирах» в виде наблюдателей.

Вдруг эфир взорвался шквалом криков, мата, команд и даже пения. Наши встретились с немцами и прекратили играть в молчанку.

— Трезор-три, доклад! — скомандовал я одному из наблюдателей.

— Я Трезор-три. Группа Быка встретились с десятком «мессеров». Судя по всему, это прикрытие.

— Как Бродяга? — поинтересовался я, беспокоясь об Архипове и его людях. Вообще-то быть приманкой следовало мне, но… Все командиры встали как стена. С трудом смог добиться у них разрешения поучаствовать в бою, да и то только после его начала. А кому быть приманкой, разыгрывали монеткой. Взрослые мужики, боевые летчики, а ведут себя, как…

— Плохо Бродяга. Нет их больше, — грустно ответил наблюдатель.

— Выжил кто-нибудь?

— Доклад от медиков еще не поступал, но все звено было сбито на второй минуте боя. Дольше всех продержался Дуб.

«Дуб» был позывным Кожедуба.

— Принял. Доложить обстановку! — скрипнув зубами, приказал я.

Слушая доклад, задумчиво покусывал верхнюю губу, мысленно составляя рисунок боя, происходившего там, в крымских горах.

Немцы поступили хитро, о наблюдателе они знали прекрасно — «таиры» посменно уже третьи сутки висели над передним краем, в основном работая авианаводчиками (мы временно переподчинили их артиллеристам стоявшей тут армии). Получилось вроде как прикрытие, хотя их основная задача — дать противнику привыкнуть к ним или летать с осторожностью. Множественные попытки сбить наши «глаза» не увенчались успехом. В случае опасности наблюдатель просто поднимался выше, где его не могли достать — не хватало потолка — или уходил на форсаже.

Совсем отказаться от бомбёжек гитлеровцы просто не могли, но и каждый раз посылать самолёты на верную смерть… Вот и решили устроить засаду, пустив вслед за «Хейнкелями» охотников.

Группа Архипова успела атаковать бомбардировщики и даже сумела сбить двух, когда на них налетела орда «мессеров», и они закружились в боевом танце. За это время две наши эскадрильи, разбитые на группы и пары, зашли к немцам со спины, перекрыв пути отхода, третья же атаковала снизу, воспользовавшись той же схемой что и гансы.

На данный момент ничего определенного сказать наблюдатель не мог — мельтешение быстрых машин внизу просто не давало времени определить, чья берет. Но о восемнадцати кострах доложить сумел. Сколько и кого сбито, мы узнаем позже. В этом районе находился не только воздушный наблюдатель, но и несколько десятков наземных, усиленных подразделениями охраны и врачами — для тех летчиков, которым понадобится медицинская помощь.

Оставалось ждать, когда схватка разобьется на отдельные очаги, только тогда можно будет сказать что-то определенное.

К месту боя мы подходили на четырёхстах метрах: выше нельзя — засекут, ниже можно, но создавались определённые неудобства. Так что я выбрал оптимальный вариант.

— Один «толстолобый» с двумя «мессерами» схлестнулся, — услышал я голос ведомого.

— Видел. Это «Колдун», справится. Берем ту пару, что уходит на бреющем. Видимо, их цель «Бык», снизу вдарить хотят.

Покрышкин действительно первоклассный пилот, и те два фрица для него не проблема, даже если они асы, что было видно по манере пилотирования.

Спикировав, зашел в хвост ведомого «мессера» и открыл огонь. Видимо, кем-то предупрежденный, — гансов было как блох на собаке, десятка два точно — он резко ушел в сторону вместе с ведущим. Пришлось тоже уходить в строну — атака оказалась безрезультатной, я не успел выйти на дистанцию открытия огня — а на меня свалился одиночка, но и он шарахнулся влево, уклоняясь от заградительной очереди Степки.

— Да что тут за сивки-бурки?! — возмутился я.

Со времени моего появления было сбито только два «худых». Немцы атаковали как-то вяло и, старательно уворачиваясь от наших, предупреждали своих по рации.

— Внимание всем! «Развод»! Как поняли меня? И-и-и… Начали!

По моему приказу все «Лавочкины» вдруг прыснули в разные стороны, разбив общий клубок.

Честно говоря, я в первый раз участвовал в таком масштабном воздушном бою, поэтому немного нервничал.

Немцы попались. Они кинулись за «струсившими» русскими и влетели в ловушку. Теперь помочь друг другу они уже не могли. Теперь ребята работали спокойно.

Добив дымящий «мессер», я схлестнулся с другим. Микоян постоянно висел сзади, прикрывая меня. И небезрезультатно — уже три атаки смог отбить. Вогнав в скалы второго «худого», я вдруг услышал вызов по рации:

— Хромой, на подлете еще двадцать «шмелей». Поднята группа Седого, как понял? — сообщили из штаба. Это означало, что наперехват помощи немцам был поднят соседний полк, ожидавший в готовности номер один.

— Я Хромой, вас понял! — ответил и бросился к одиночному Ла-5, который, густо дымя, несся к земле. На него заходил «худой», нужно не допустить, чтобы он добил кого-то из наших.

Одной из неприятностей боя на малых высотах было то, что не всегда удавалось воспользоваться парашютом. Он просто не успевал раскрыться. Поэтому заранее подбирались несколько площадок, где можно было сесть на вынужденную. Именно это и пытался сделать пилот подбитого «Лавочкина».

Заметив мою атаку, «мессер» лег на крыло и попытался уйти в сторону.

— Черт, я его не достану! Степка! Бей! — невольно вместо позывного выкрикнул я имя ведомого.

Завязалась круговерть. Пристроившись в хвост Микояна, отслеживал ситуацию вокруг — немцев еще хватало.